Название: Нравственные письма к Луцилию

Издательство: М.: "Наука"
Год: 1977
Страниц: 384
Формат: DJVU
Размер: 15,4 Мб
Качество: отличное
Язык: Русский
Серия: Литературные памятники

В «Письмах к Луцилию»- «Нравственных письмах» - Сенека почти полностью ограничивается областью этики. Он отвергает изощренную диалектику и логику древней стой - все эти «греческие глупости»: они не помогут человеку найти верный путь в жизни и подменяют решение ее вопросов мудрствованьем по их поводу. Не увлекает Сенеку и натурфилософия стоиков: он, правда, ее не отбрасывает, кромё некоторых крайностей (таких, например, как ученье об одушевленности добродетелей, но если и излагает где-нибудь ее положения, то как затверженный урок, без внутреннего участия. Зато этика разработана Сенекой со скрупулезной полнотой. Первое, что вычитывается из «Писем к Луцилию»,- это программа нравственного самоусовершенствования, равно предназначенная для адресата и отправителя. Определяют ее основоположения стоической доктрины. Цель ее - «блаженная жизнь», то есть состояние полной независимости от внешних обстоятельств (все они, по учению стоиков, суть «вещи безразличные»). Достигает «блаженной жизни» мудрец, он же - «vir bonus»; но традиционный римский нравственный идеал переосмысляется у Сенеки в стоическом духе. Vir bonus - уже, пожалуй, не «доблестный муж» старых времен, но скорее «человек добра». Наверное, все вопросы, трактованные Сенекой раньше, вошли в «Письма» в том или ином виде; но в конечном итоге из мозаики писем слагается система стоической этики в истолковании Сенеки, - логическая и стройная, вопреки кажущейся разорванности изложения. Вместе с тем система эта разомкнута, открыта в жизнь. Любая житейская мелочь становится отправной точкой для рассуждения, любой жизненный факт - от походов Александра Великого до непристойной сплетни о неведомом нам современнике - может служить примером. Жизненно конкретен и адресат посланий - заваленный делами прокуратор Сицилии, - и их отправитель, страдающий от городского шума, путешествующий из усадьбы в усадьбу, превозмогающий болезнь, вспоминающий молодость... Вместе с тем текучее разнообразие жизни входит в письма как некий негативный фон для незыблемой нормы, т. е. философии, целительницы душ, «науки жизни», призванной судить ее и дать ей законы. Сборник писем к другу становится сводом стоической морали.
В «Письмах» досуг признается необходимым условием для нравственного совершенствования (п. XXVIII и многие другие). И если для староримского «доблестного мужа» наградой непременно мыслилась слава, знаменующая признание среди сограждан, то сенековский «человек добра» пренебрегает ею как похвалой людей неразумных и ищет лишь «признанья» равных себе (п. СП). Вообще же награда за добродетельный поступок - в нем самом (вспомним стоическое понятие «правильное деянье»), ибо такой поступок отвечает разумной природе человека,- в отличие от противоположных ей страстен. Для достижения добродетели нужно не ограничивать страсти, как учат перипатетики, а совершенно искоренять их, - и благодаря этому можно достичь полной независимости от мира, то есть бесстрастия.

Новаторство трагедий Сенеки; основные идеи его "Нравственных писем к Луцилию"

Литература: конспект преподавателя, Нравственные письма к Луцилию

Плуций Анней Сенека. Годы жизни: 4 г до н.э. - 65 г н.э.

Чрезвычайно близок к христианству, хоть и был стоиком (стоять, быть стойким, верным своим убеждениям. Девиз: "Любовь к судьбе")

У Плуция была сложная и противоречивая жизнь. Отец был знаменит.

Сенека вводит понятие "совести" (осознание нравственной нормы).

Долгое время он был сенатором и однажды его чуть не казнили за его отличие, за его индивидуальность от других сенаторов. Сенека жил во время разложения человечества.

В 54 году Плуций стал воспитателем императора Нерона (ему тогда было 16 лет), таким образом по сути Сенека стал руководителем всей римской империи.

Он хорошо знал нравы общества и знал, что идёт в противовес своим принципам (Нерон - исчадие ада, тиран)

В 59 году Нерон приказывает убить свою мать Агрепину и Сенека был вынужден оправдать этот поступок перед сенатом.

Плуций получал много подарков от Нерона. Сенеку не любил народ. Потому он замыкается в себе, уходит от общества, пытается вернуть все подарки Нерона.

В 65 году было покушение, заговор против Нерона и император приказал Сенеке умереть, якобы тот был причастен к заковору. Сенека вскрыл вены себе и своей жене. Перед смертью Плуций позвал к себе писцов, но его последних слов по-прежнему никто не знает.

Главное зло в человеке, по мнению Сенеки, от страстей. Он был слишком внимателен к человеческой жизни и он понимал, что страсти чудовищно сильны по сравнению с разумом.

"В самых главных событиях жизни ум не участвует, а если и участвует, то помогает глупости" Герцен

Шекспир цитировал Сенеку

Самое употребительное слово в трагедиях Сенеки - "преступление" (вместо "ошибка"), а причина тому - страсть, победившая разум. А главный момент - борьба разума и страсти.

Итоговые труды Сенеки - "Нравственные письма к Луцилию". Луцилий - духовный ученик Сенеки.

Сенеку звали "дядей христианства".

1. Образование.

Первая тема в нравственных письмах.

"Что мешает человеку поумнеть? Мы очень рано начинаем нравиться самим себе. Первое, что обещает дать мудрость - умение жить среди людей, умение общаться."

Самое важное у Сенеки: "Я принимаю в сердце с величайшим почтение Сократа, Платона, Зинона и других наставников. Их великие имена возвышают и меня самого".

2. Важная тема "Лицо - толпа" (противопоставление)

"Чего следует больше всего избегать? Толпы!"

"Нельзя уподобляться дурным только потому что их много"

"Общайся только с тем, кто может сделать тебя лучше."

"Нужно. чтобы ты был непохож на большинство людей."

3. Благо - богатство (противопоставление)

"Сначала накоплю деньги, а потом буду набирать мудрость" - так обманывают себя люди.

Заокн роста потребностей.

"Если хочешь, чтобы твоя душа была свободна, будь беден"

"Только душа, взлетевшая на небо, видит, как низко стоят кресла сената"

"Как много людей упускают жизнь, добывая средства к жизни"

"Благо - это то, что делает душу лучше. Благо - это благо для души"

Сенека разделял животное и человеческое.

4. Жизнь - смерть (противопоставление)

"Сколько лет жизни минуло, всё принадлежит смерти"

"Возьми кого угодно, все одинаково боятся смерти и не знают жизни, некоторые так и не жили"

"Всякие размышления о смерти нужны только для жизни. "

5. Радость - удовольствие(пртивопоставление)

Удовольствие - нечто примитивное, радость - нечто высшее

"Некоторые наслаждения сильно бесчестят людей."

6. Дружба, человечность

"Нужно жить для другого, если хочешь жить для себя"

"Кто не мог любить больше, чем одного, тот и одного не слишком любил"

Если человек умный, он умён и дома и в гостях. Так и с любовью.

7. Речь.

Если государство разлагается, падает речь, язык.

"От души у нас и мысли и слова и осанка и выражение лица и походка".

Сенека Луций Анней

Нравственные письма к Луцилию

Луций Анней Сенека

Нравственные письма к Луцилию

Сенека приветствует Луцилия!

(1) Так и поступай, мой Луцилий! Отвоюй себя для себя самого, береги и копи время, которое прежде у тебя отнимали или крали, которое зря проходило. Сам убедись в том, что я пишу правду: часть времени у нас отбирают силой, часть похищают, часть утекает впустую. Но позорнее всех потеря по нашей собственной небрежности. Вглядись-ка пристальней: ведь наибольшую часть жизни тратим мы на дурные дела, немалую - на безделье, и всю жизнь - не на те дела, что нужно. (2) Укажешь ли ты мне такого, кто ценил бы время, кто знал бы, чего стоит день, кто понимал бы, что умирает с каждым часом? В том-то и беда наша, что смерть мы видим впереди; а большая часть ее у нас за плечами, - ведь сколько лет жизни минуло, все принадлежат смерти. Поступай же так, мой Луцилий, как ты мне пишешь: не упускай ни часу. Удержишь в руках сегодняшний день - меньше будешь зависеть от завтрашнего. Не то, пока будешь откладывать, вся жизнь и промчится. (3) Все у нас, Луцилий, чужое, одно лишь время наше. Только время, ускользающее и текучее, дала нам во владенье природа, но и его кто хочет, тот и отнимает. Смертные же глупы: получив что-нибудь ничтожное, дешевое и наверняка легко возместимое, они позволяют предъявлять себе счет; а вот те, кому уделили время, не считают себя должниками, хотя единственно времени и не возвратит даже знающий благодарность. (4) Быть может, ты спросишь, как поступаю я, если смею тебя поучать? Признаюсь чистосердечно: как расточитель, тщательный в подсчетах, я знаю, сколько растратил. Не могу сказать, что не теряю ничего, но сколько теряю, и почему, и как, скажу и назову причины моей бедности. Дело со мною обстоит так же, как с большинством тех, кто не через собственный порок дошел до нищеты; все меня прощают, никто не помогает. (5) Ну так что ж? По-моему, не беден тот, кому довольно и самого малого остатка. Но ты уж лучше береги свое достояние сейчас: ведь начать самое время! Как считали наши предки поздно быть бережливым, когда осталось на донышке. Да к тому же остается там не только мало, но и самое скверное. Будь здоров.

Сенека приветствует Луцилия!

(1) И то, что ты мне писал, и то, что я слышал, внушает мне на твой счет немалую надежду. Ты не странствуешь, не тревожишь себя переменою мест. Ведь такие метания - признак больной души. Я думаю, первое доказательство спокойствия духа - способность жить оседло и оставаться с самим собою. (2) Но взгляни: разве чтенье множества писателей и разнообразнейших книг не сродни бродяжничеству и непоседливости? Нужно долго оставаться с тем или другим из великих умов, питая ими душу, если хочешь извлечь нечто такое, что в ней бы осталось. Кто везде - тот нигде. Кто проводит жизнь в странствиях, у тех в итоге гостеприимцев множество, а друзей нет. То же самое непременно будет и с тем, кто ни С одним из великих умов не освоится, а пробегает всё второпях и наспех. (3) Не приносит пользы и ничего не дает телу пища, если ее извергают, едва проглотивши. Ничто так не вредит здоровью, как частая смена лекарств. Не зарубцуется рана, если пробовать на ней разные снадобья. Не окрепнет растение, если часто его пересаживать. Даже самое полезное не приносит пользы на лету. Во множестве книги лишь рассеивают нас. Поэтому, если не можешь прочесть все, что имеешь, имей столько, сколько прочтешь - и довольно. (4) «Но, - скажешь ты, - иногда мне хочется развернуть эту книгу, иногда другую». - Отведывать от множества блюд - признак пресыщенности, чрезмерное же разнообразие яств не питает, но портит желудок. Потому читай всегда признанных писателей, а если вздумается порой отвлечься на другое, возвращайся к оставленному. Каждый день запасай что-нибудь против бедности, против смерти, против всякой другой напасти и, пробежав многое, выбери одно, что можешь переварить сегодня. (5) Я и сам так делаю: из многого прочитанного что-нибудь одно запоминаю. Сегодня вот на что натолкнулся я у Эпикура (ведь я частенько перехожу в чужой стан, не как перебежчик, а как лазутчик): (6) «Веселая бедность, - говорит он, - вещь честная». Но какая же это бедность, если она веселая? Беден не тот, у кого мало что есть, а тот, кто хочет иметь больше. Разве ему важно, сколько у него в ларях и в закромах, сколько он пасет и сколько получает и сотню, если он зарится на чужое и считает не приобретенное а то что надобно еще приобрести? Ты спросишь, каков предел богатства? Низший - иметь необходимое, высший - иметь столько, сколько с тебя довольно. Будь здоров.

Письмо III

Сенека приветствует Луцилия!

(1) Ты пишешь, что письма для передачи мне отдал другу, а потом предупреждаешь, чтобы не всем, тебя касающимся, я с ним делился, потому что и сам ты не имеешь обыкновения делать так. Выходит, в одном письме ты и признаешь, и не признаешь его своим другом. Ладно еще, если ты употребил это слово как расхожее и назвал его «другом» так же, как всех соискателей на выборах мы называем «доблестными мужами», или как встречного если не можем припомнить его имени, приветствуем обращением «господин». (2) Но если ты кого-нибудь считаешь другом и при этом не веришь ему, как самому себе, значит, ты заблуждаешься и не ведаешь, что есть истинная дружба. Во всем старайся разобраться вместе с другом, но прежде разберись в нем самом. Подружившись, доверяй, суди же до того, как подружился. Кто вопреки наставлению Феофраста судит, полюбив, вместо того, чтобы любить, составив суждение», те путают, что должно делать раньше, что позже. Долго думай, стоит ли становиться другом тому или этому, но решившись, принимай друга всей душой и говори с ним так же смело, как с собою самим. (3) Живи так, чтобы и себе самому не приводилось признаваться в чем-нибудь, чего нельзя доверить даже врагу. но раз есть вещи, которые принято держать в тайне, делись лишь с другом всеми заботами, всеми мыслями. Будешь считать его верным - верным и сделаешь. Нередко учат обману тем, что обмана боятся, и подозрениями дают право быть вероломным. Почему не могу я произнести те или иные слова в присутствии друга? Почему мне не думать, что в его присутствии я все равно что наедине с собой? (4) Одни первому встречному рассказывают о том, что можно поведать только другу, и всякому, лишь бы он слушал, выкладывают все, что у них накипело. Другом боязно, чтобы и самые близкие что-нибудь о них знали; эти, если бы могли, сами себе не доверяли бы, потому они и держат все про себя. Делать не следует ни так, ни этак: ведь порок - и верить всем, и никому не верить, только, я сказал бы, первый порок благороднее, второй - безопаснее. (5) Точно так же порицанья заслуживают и те, что всегда обеспокоены, и те, что всегда спокойны. Ведь и страсть к суете признак не деятельного, но мятущегося в постоянном возбуждении духа, и привычка считать каждое движение тягостным - признак не безмятежности, но изнеженности и распущенности. (6) Поэтому удержи в душе слова, которые вычитал я у Помпония: «Некоторые до того забились во тьму, что неясно видят все освещенное». Все должно сочетаться: и любителю покоя нужно действовать, и деятельному - побыть в покое. Спроси совета у природы: она скажет тебе, что создала и день и ночь. Будь здоров.

Сенека приветствует Луцилия!

(1) Упорно продолжай то, что начал, и поспеши сколько можешь, чтобы подольше наслаждаться совершенством и спокойствием твоей души. Есть наслаждение и в том, чтобы совершенствовать ее, чтобы стремиться к спокойствию; но совсем иное наслаждение ты испытаешь, созерцая дух, свободный от порчи и безупречный. (2) Ты, верно, помнишь, какую радость испытал ты, когда, сняв претексту, надел на себя мужскую тогу и был выведен на форум? Еще большая: радость ждет тебя, когда ты избавишься от ребяческого нрава и философия запишет тебя в число мужей. Ведь и до сей поры остается при нас уже не ребяческий возраст, но, что гораздо опаснее, ребячливость. И это - тем хуже, что нас чтут как стариков, хотя в нас живут пороки мальчишек, и не только мальчишек, но и младенцев; ведь младенцы боятся вещей пустяшных, мальчишки - мнимых, а мы - и того и другого. (3) Сделай шаг вперед - и ты поймешь, что многое не так страшно как раз потому, что больше всего пугает. Никакое зло не велико, если оно последнее. Пришла к тебе смерть? Она была бы страшна, если бы могла оставаться с тобою, она же или не явится, или скоро будет позади, никак не иначе. - (4) «Нелегко, - скажешь ты, - добиться, чтобы дух презрел жизнь». - Но разве ты не видишь, по каким ничтожным причинам от нее с презреньем отказываются? Один повесился перед дверью любовницы, другой бросился с крыши, чтобы не слышать больше, как бушует хозяин, третий, пустившись в бега, вонзил себе клинок в живот, только чтобы его не вернули. Так неужели, по-твоему, добродетели не под силу то, что делает чрезмерный страх? Спокойная жизнь - не для тех, кто слишком много думает о ее продлении, кто за великое благо считает пережить множество консульств (5) Каждый день размышляй об этом, чтобы ты мог равнодушно расстаться с жизнью, за которую многие цепляются и держатся, словно уносимые потоком - за колючие кусты и острые камни. Большинство так и мечется между страхом смерти и мученьями жизни; жалкие, они и жить не хотят, и умереть не умеют. (6) Сделай же свою жизнь приятной, оставив всякую тревогу о ней. Никакое благо не принесет радости обладателю, если он в душе не готов его утратить, и всего безболезненней утратить то, о чем невозможно жалеть, утратив. Поэтому укрепляй мужеством и закаляй свой дух против того, что может произойти даже с самыми могущественными. (7) Смертный приговор Помпею вынесли мальчишка и скопец, Крассу - жестокий и наглый парфянин. Гай Цезарь приказал Лепиду подставить шею под меч трибуна Декстра - и сам подставил ее под удар Хереи. Никто не был так высоко вознесен фортуной, чтобы угрозы ее были меньше её попустительства. Не верь затишью: в один миг море взволнуется и поглотит только что резвившиеся корабли. (8) Подумай о том, что и разбойник и враг могут приставить тебе меч к горлу. Но пусть не грозит тебе высокая власть - любой раб волен распоряжаться твоей жизнью и смертью. Я скажу так: кто презирает собственную жизнь, тот стал хозяином твоей. Вспомни пример тех, кто погиб от домашних козней, извещенный или силой, или хитростью, - и ты поймешь, что гнев рабов погубил не меньше людей, чем царский гнев. Так какое тебе дело до могущества того, кого ты боишься, если то, чего ты боишься, может сделать всякими? (9) Вот ты попал в руки врага, и он приказал вести тебя на смерть. Но ведь и так идешь ты к той же цели! Зачем же ты обманываешь себя самого, будто лишь сейчас постиг то, что всегда с тобой происходило? Говорю тебе: с часа твоего рождения идешь ты к смерти. Об этом должны мы думать и помнить постоянно, если хотим безмятежно дожидаться последнего часа, страх перед которым лишает нас покоя во все остальные часы. (10) А чтобы мог я закончить письмо, - узнай, что приглянулось мне сегодня (и это сорвано в чужих садах: «Бедность, сообразная закону природы, - большое богатство». Знаешь ты, какие границы ставит нам этот закон природы? Не терпеть ни жажды, ни голода, ни холода. А чтобы прогнать голод и жажду, тебе нет нужды обивать надменные пороги, терпеть хмурую спесь или оскорбительную приветливость, нет нужды пытать счастье в море или идти следом за войском. То, чего требует природа, доступно и достижимо, потеем мы лишь ради избытка. (11) Ради него изнашиваем мы тогу, ради него старимся в палатках лагеря, ради него заносит нас на чужие берега. А то, чего с нас довольно, у нас под рукой. Кому и в бедности хорошо, тот богат. Будь здоров.

Личность Сенеки

В истории встречается мало лиц, суждения о личности которых были бы так разноречивы, как о философе Луции Аннее Сенеке (4 до Р. Х. – 65 по Р. Х.), сыне ритора, носившего то же имя. Некоторые ученые прославляли Сенеку, как мудрейшего и добродетельнейшего человека во всем древнем Риме; христианские писатели выказывали величайшее уважение к нему, почерпали из его сочинений назидания себе; возникла даже легенда, что он был знаком с апостолом Павлом , что он был христианин. Другие ученые называли Луция Аннея Сенеку лицемером, шарлатаном, который, проповедуя в своих сочинениях добродетель, превознося нравственные блага, рассуждая о ничтожности материальных благ, на самом деле был ростовщик и притеснитель, всяческими средствами увеличивавший свое богатство, льстивший сильным людям, угождавший господствующим порокам. Говорили даже, что он внушил своему воспитаннику Нерону те правила, которые сделали впоследствии этого злодея омерзением рода человеческого. Все согласны только в том, что Сенека был знаменитейшим человеком своего времени, имел громадное влияние на римскую литературу , на умственную жизнь современников и потомков. По воззрению древнего мира, человек был прежде всего гражданин, понятия о нравственности были совершенно подчинены интересам государства и народа. Луций Анней Сенека стал на более высокую, чисто человеческую точку зрения, учил нравственности, общей для всех людей, говорил испорченному обществу падающего государства об идеальном порядке жизни, о божественном промысле. В этом смысле правы те, которые называют Сенеку предвестником христианских понятий. Форма произведений у него – дело второстепенное, сравнительно с содержанием. Прежние писатели стремились произвести в читателе гармоническое настроение души художественными и эстетическими средствами, действовали на сердце через эстетическое чувство. Сенека в своих произведениях держится правила говорить прямо сердцу читателя, дорожит только содержанием своих слов, а не формою их изложения. Нельзя сказать, что его язык не красноречив, слог его не энергичен. Напротив, он пишет сильным языком, и слог его часто блестит эффектными выражениями, смелыми антитезами. Но у него нет плавного, гармонического построения периодов; тон его всегда одинаков; повсюду у него риторические прикрасы; ход мыслей неровен, часто капризен; свет и тени производятся у него только искусственными антитезами. В его слоге отражается тревожность и шаткость его характера. Луций Анней Сенека был личностью очень даровитой, имевшей живое, богатое воображение, сильный ум, обширные знания. Но у него не было такой твердости характера, чтобы среди безнравственной обстановки стойко держаться правды и добра, не было силы противиться искушениям, оставаться верным своему убеждению. В религии и в науке Сенека отдавал предпочтение стоической философии , но впадал в бесхарактерный эклектизм , не чуждался даже эпикурейства . Так и в жизни, любя добродетель, он был уступчив к пороку; зная, в чем состоит истинное благо, он отдавался чувственности, раболепствовал перед владычествующим развратом, льстил сильным интриганам; желал хорошего, но был слаб, и при всем своем уме был мелочно честолюбив. Нравственное учение Сенеки не основывается на коренных истинах, оно состоит из множества казуистических правил относительно частных случаев, с указанием на добровольную смерть, как на последнее убежище от несчастий. В слоге его сочинений отражается шаткость его характера.

Луций Анней Сенека. Античный бюст

«Луций Анней Сенека был личностью необыкновенного ума, – говорит исследователь Бернгарди, – у него являлось множество новых мыслей, он превосходно умел действовать на душу, очаровывать разнообразием идей, быстро идущих одна за другой, пафосом своей неистощимой декламации. Трудно дойти до справедливого суждения об этом человеке, в котором великий талант соединялся с бездушным тщеславием, испанская пылкость соединялась с холодной риторикой. Мудрено разобрать, сколько в нём было притворства, сколько – энтузиазма. Прекрасные, часто возвышенные мысли его были бы еще привлекательнее, если бы можно было думать, что они высказываются искренно, по твердому убеждению. Но Сенека был верным представителем своего времени, исполненного противоречий».

«Кто красноречивее его прославлял добродетель, – говорит Герлах, – кто беспощаднее бичевал порок? А между тем он поддавался житейским обольщениям. Сенека глубоко понимал и превосходно описывал благородную свободу мудреца, а между тем заискивал милостей Нерона и служил ему советником даже в преступлениях. Он раскрывал сокровеннейшие тайны человеческого сердца; для него оставалось тайной только его собственное сердце, в котором перепутывались непримиримые желания. Он, как пророк, предвидел будущее развитие человеческих понятий, но настоящее держало его в оковах. Возвышенные мысли наполняли его душу и возносили ее в лучший мир, и вслед за этими мыслями мы находим у Аннея Сенеки рассуждения совершенно житейского, даже чувственного направления. Он понимал истину, но у него не было силы воли. Он обогатил свой ум знаниями, но душа его не была просветлена любовью к добру. Сенека чувствовал позорность настоящего, но не мог возвыситься над нею. Преданность высокому нравственному идеалу на словах – недостаточное вознаграждение за скудость врожденного, душевного благородства, проявляющегося в его личности и жизни».

Краткая биография Сенеки

Сенека в молодости переселился в Рим, занимался там изучением риторики и философии, потом посвятил себя государственной службе. Он достиг сана квестора, но его карьера была прервана ссылкой на Корсику, продолжавшейся восемь лет. Сенека был сослан в первый год правления императора Клавдия . Причиной тому было, как говорят, участие в распутстве Юлии, дочери Германика (сестры Калигулы). Агриппина , сделавшись императрицей, возвратила его в Рим, назначила воспитателем своего сына Нерона; дала ему претуру, потом консульство (в 58 году). Он платил ей за милости лестью. Сенека старался смягчить буйство и жестокость своего воспитанника, но что его заботы остались напрасны, потому что Нерон был уже испорчен, когда его поручили ему. Луций Анней Сенека умел соединить жизнь при развратном дворе со своими добродетельными убеждениями, и если справедливо известие, передаваемое историком Дионом , то он увеличивал ростовщичеством богатство, даваемое ему милостями императора. У него были великолепные сады и виллы, он вел роскошную жизнь римских вельмож. Сенека считал императорскую власть необходимостью; говорил, что император – душа государства, что подданные должны любить государя и быть послушны; но старался удерживать императора от свирепостей. Заговор Пизона дал Нерону желанный повод избавиться от скучного моралиста. Сенеку обвинили в причастности к этому злоумышлению. По приказу императора он перерезал себе артерии и ускорил смерть , задушившись парами горячей ванны. Жена Сенеки Паулина хотела последовать его примеру, перерезала себе артерии, но была спасена от смерти: кровь успели остановить, и она прожила еще несколько лет. Её лицо навсегда осталось чрезвычайно бледным от потери крови.

Смерть Сенеки. Художник Ж. Л. Давид, 1773

Сенека имел большие достоинства, говорит Квинтилиан : быстрый и сильный ум, большое трудолюбие, обширные знания (впрочем те помощники, которым он поручал подыскивать справки, вводили его иногда в обман). Его литературная деятельность была очень разносторонняя, он писал речи, стихи, разговоры, послания. В философии недоставало ему основательности, но в своих произведениях он мастерски нападал на пороки, у него было много превосходных мыслей и хороших характеристик, только слог у него был плох и действовал тем вреднее, что дурные качества его привлекательны.

Сенека «Нравственные письма к Луцилию»

До нас дошло много произведений Сенеки. (См. также статьи Сенека – краткое содержание произведений , Трагедии Сенеки , Сенека «Эдип» – краткое содержание , Сенека «Медея» – краткое содержание).

Сборник «Нравственных писем» (Epistolae morales) Сенеки к Луцилию, представляет антологию нравственной философии; изложение не имеет строгой систематичности. Оно богато тонкими замечаниями о лицах и фактах. До нас дошло 124 письма; они были написаны в 62 – 65 годах. В конце сборника Сенека говорит, что хотел объяснить своему молодому другу превосходство человека над другими существами: «Оно состоит в свободном, чистом духе, стремящемся к богу, возвышающемся над всем земным, находящем все блага в самом себе. Итак, что же такое составляет твое достоинство? Разум. Развивай его, насколько можешь». Сборник был обнародован, вероятно, после смерти Сенеки. Это произведение наполнено возвышенными афоризмами и рассуждениями о них, похожими иногда на проповеди. Сенека постоянно доказывает в «Нравственных письмах» превосходство добродетели, чистой совести, благочестивой жизни над богатством и земными наслаждениями, говорит, что истинное счастье состоит в мудрости, в отречении от эгоизма, в любви к богу и добрым людям.

Философские трактаты Сенеки

К «Нравственным письмам» примыкает ряд философских и нравственных рассуждений Сенеки о разных вопросах морали. Неоконченный трактат «О милосердии» (De clementia), посвященный Нерону и написанный в 56 году, объясняет, как хорошо милосердие в государе и чем оно должно выражаться у него. Трактат «О гневе» показывает дурные последствия этой страсти. В трактате «О добрых делах» с утомительной основательностью перечисляются и разъясняются разные виды хороших поступков. Гораздо занимательнее небольшие рассуждения Луция Аннея Сенеки о некоторых основных мыслях стоической морали, как, например, рассуждение «О промысле», доказывающее благоустройством вселенной необходимость признавать божественный промысел и объясняющее, что истинный мудрец может подвергаться бедствиям, но никогда не подвергается несчастию, потому что он выше всех случайностей жизни, и самоубийство, дозволительное по учению стоиков, всегда дает ему возможность избавиться от несчастия. Занимательны также трактаты Сенеки «О душевном спокойствии», «О постоянстве», «О краткости жизни», «О счастливой жизни». Рассуждение «О душевном спокойствии», посвященное другу Сенеки, Аннею Серену, было написано в 49 году. В трактате «О счастливой жизни» Сенека доказывает, что счастье невозможно без добродетели, как будто в оправдание себе, прибавляет, что есть и другие блага, как, например, здоровье и обеспеченное состояние, которые, если не составляют необходимости, то полезны для счастья, что не должно презирать богатства, не следует только давать ему владычества над душой. К этой же группе философских трактатов Сенеки принадлежит отрывок «О музе мудреца».

К лучшим произведениям Сенеки принадлежат два философских письма «В утешение» (De consulatione) его матери Гельвии и Марции, дочери историка Кремуция Корда. Совершенно иной характер имеет письмо «В утешение» отпущеннику и любимцу императора Клавдия.

В письме к Гельвии, написанном во время ссылки в 42 году, Сенека утешает и успокаивает мать, огорченную этим бедствием его. Доводы, приводимые Сенекой этом трактате, не имеют ничего нового, но они изложены хорошо, содержат в себе много прекрасных мыслей о душевном спокойствии, какое дают человеку чистая совесть, умственные занятия, благородные стремления, о равнодушии, с каким философ переносит все житейские неприятности; потому это письмо всегда действовало на опечаленных людей успокоительно и ободрительно. Но отвратительное действие производит письмо, в котором Сенеки утешает Полибия, могущественного отпущенника, опечаленного смертью брата. Оно написано также во время ссылки (в 43 году) и дошло до нас и испорченном виде. Придворная риторика, бесхарактерная лесть пошлому фавориту императора Клавдия и самому Клавдию проявляется тут так утрированно, что почитатели Сенеки называли это письмо подложным; вероятно, оно не предназначалось дли обнародования. Раболепно унижаясь перед императором, отправившим его и ссылку, и перед Полибием, Сенека бесчестит философию и дает прискорбное доказательство, что его благородные тирады не исходили от сердца, а были только продуктами сообразительности и таланта.

Бюст Сенеки. Скульптор М. Сольдани Бенци, рубеж XVII-XVIII вв.

Несравненно лучше философское письмо к Марции, написанное, вероятно, незадолго перед ссылкой (в 41 году). Оно богато мыслями, изложенными живо. Дочь твердого стоика и республиканца, добродетельно лишившего себя жизни, испытала столько горя, что Сенека находил нужным говорить с ней энергичным тоном. Он рассуждает больше всего о том, что судьба часто поражает тяжёлыми ударами наилучших людей, что земное счастье никогда не бывает полным, что ранняя смерть во время владычества пороков – возвращение в лучший мир, что она отрадна, что она в такие времена – единственное верное спасение от гонений и страданий.

Сенеке приписывается остроумная, очень едкая сатира, изображающая умершего императора Клавдия в самом презренном виде и написанная отчасти прозой, отчасти стихами. Она называется Apokolokyntosis («отыквление», «превращение в тыкву» – слово составленное по образцу слова apotheosis, «обожествление», которого удостаивались другие умершие императоры). Она рассказывает, что Клавдий «человек, созданный богами в гневе их», является в царство умерших и, по предложению Августа , изгоняется из общества небожителей, отводится в ту область подземного мира, где находятся осужденные злодеи; там убитые им друзья, жена и прислужники встречают его ругательствами. По их жалобе, судья умерших осуждает его, любившего игру в кости («вечно играть неудачно в кости»). Наконец Калигула требует, чтобы ему отдали Клавдия как его раба и передает его своему отпущеннику Менандру служить собакой.

Естественнонаучные произведения Сенеки

Одно из важнейших произведений Сенеки – «Исследования по естествознанию» – трактат, состоявший из семи книг (Quaestionum Naturalium libri VII). Сенека посвятил это сочинение Луцилию, которому адресовал свои «Нравственные письма». Оно – важнейший труд римской литературы по физике и служило главным руководством к её изучению в средние века . Изложение сведений по естествознанию становится для Сенеки средством доказать истину религиозных и нравственных убеждений, которых он держится. Потому его изложение постоянно сопровождается нравственными заметками. Он делает обзор небесных явлений, в особенности электрических, говорит о кометах, воде, воздухе, землетрясении. Изложение у него живое, но нет спокойствия, нужного для натуралиста, слог имеет риторический характер, всё рассматривается с телеологической точки зрения, и часто Сенека делает порицания людям за то, что они не понимают целей промысла и действуют наперекор им. В конце произведения он жалуется на равнодушие своих современников к естествознанию и философии. Имена философов, говорит он, менее известны, чем имена пантомимов.

Подложные письма Сенеки к апостолу Павлу

Есть сборник писем Луция Аннея Сенеки к апостолу Павлу (восемь писем) и Павла к Сенеке (шесть писем). Эти письма подложные, но сам подлог свидетельствует о сильном впечатлении, производимом сочинениями Сенеки на христиан, У него есть много мыслей, сходных с учением апостола Павла, потому даже в сравнительно недавнее время делались попытки доказать знакомство Павла с сочинениями Сенеки или наоборот заимствование мыслей Павла Сенекой. Эти попытки совершенно ошибочны.

(1) Со мною беседовал твой друг, юноша с хорошими задатками; какова его душа, каков ум, каковы успехи - все стало мне ясно, чуть он заговорил. Каким он показал себя с первой пробы, таким и останется: ведь он говорил без подготовки, застигнутый врасплох. И даже собравшись с мыслями, он едва мог преодолеть застенчивость (а это хороший признак в молодом человеке), - до того он залился краской". Я подозреваю, что это останется при нем и тогда, когда он, окрепнув и избавившись от всех пороков, достигнет мудрости. Никакая мудрость не устраняет природных изъянов тела или души2: что заложено в нас рождением, то можно смягчить, но не победить искусством. (2) Некоторых, даже очень стойких людей при виде толпы народа бросает в пот, как будто они устали или страдают от зноя: у некоторых, когда им предстоит выступать с речью, дрожат колени, у других стучат зубы, заплетается язык, губы слипаются. Тут не поможет ни выучка, ни привычка, тут природа являет свою силу, через этот изъян напоминая о себе самым здоровым и крепким.(3) К числу таких изъянов, я знаю, принадлежит и краска, вдруг заливающая лицо даже самым степенным людям. Чаще всего это бывает у юношей, - у них и жар сильнее, и кожа на лице тоньше; но не избавлены от такого изъяна и пожилые, и старые. Некоторых больше всего и надо опасаться, когда они покраснеют: тут-то их и покидает всякий стыд.(4) Сулла был особенно жесток тогда, когда к лицу его приливала кровь. Никто так легко не менялся в лице, как Помпеи, который непременно краснел на людях, особенно во время сходок. Я помню, как Фабиан3, когда его привели в сенат свидетелем, покраснел, и этот румянец стыда чудо как его красил. (5) Причина этому - не слабость духа, а новизна, которая хоть и не пугает, но волнует неопытных и к тому же легко краснеющих из-за природной предрасположенности тела. Ведь если у одних кровь спокойная, то у других она горячая и подвижная и тотчас бросается в лицо. (6) От этого, повторяю, не избавит никакая мудрость: иначе, если б она могла искоренять любые изъяны, ей была бы подвластна сама природа. Что заложено в нас рожденьем и строением тела, останется, как бы долго и упорно ни совершенствовался наш дух. И помешать этим вещам так же невозможно, как и вызвать их насильно. (7) Актеры на подмостках, когда подражают страстям, когда хотят изобразить страх или трепет либо представить грусть, подражают лишь некоторым признакам смущения: опускают голову, говорят тихим голосом, смотрят в землю с понурым видом, а вот покраснеть не могут, потому что румянец нельзя ни подавить, ни заставить появиться. Тут мудрость ничего не сулит, ничем не поможет: такие вещи никому не подвластны - без приказа приходят, без приказа исчезают.(8) Но письмо это уже просит завершения. Получи от меня нечто полезное и целительное и навсегда сохрани в душе: "Следует выбрать кого-нибудь из людей добра4 и всегда иметь его перед глазами, - чтобы жить так, словно он смотрит на нас, и так поступать, словно он видит нас". (9) Этому, мой Луцилий, учит Эпикур. Он дал нам охранителя и провожатого - и правильно сделал. Многих грехов удалось бы избегнуть, будь при нас, готовых согрешить, свидетель. Пусть душа найдет кого-нибудь, к кому бы она испытывала почтение, чей пример помогал бы ей очищать самые глубокие тайники. Счастлив тот, кто, присутствуя лишь в мыслях другого, исправит его! Счастлив и тот, кто может так чтить другого, что даже память о нем служит образцом для совершенствования! Кто может так чтить другого, тот сам вскоре внушит почтение. (10) Выбери же себе Катона, а если он покажется тебе слишком суровым, выбери мужа не столь непреклонного - Лелия. Выбери того, чья жизнь и речь, и даже лицо, в котором отражается душа, тебе приятны; и пусть он всегда будет у тебя перед глазами, либо как хранитель, либо как при мер. Нам нужен, я повторяю, кто-нибудь, по чьему образцу складывался бы наш нрав. Ведь криво проведенную черту исправишь только по линейке. Будь здоров.